Идея провести в практически неотапливаемом кинотеатре пять вечерних часов была чрезвычайно привлекательной. Во-первых, я никогда еще не жил в кинотеатре (в отличие от "Битлз", например) и гадал, как скоро мне захочется застрелиться. Во-вторых, я отдавал себе отчет, что другого способа посмотреть эпическую картину Бертолуччи для меня не существует. Кинотеатр лишает возможности отвлечься на дела более важные и интересные, позволяющие прервать или отложить просмотр до так называемого "более подходящего момента", нулевого понятия, в природе не существующего.

В результате могу констатировать парадоксальный факт - пятичасовой "Двадцатый век" по ощущениям не длиннее двухчасовой "Красной пустыни" Антониони.

Много букв о фильме "Двадцатый век" Бернардо Бертолуччи.Фильм столь продолжительный, разумеется, не мог не поднять чрезвычайно насущный для зрителя (смиренно вооруженного пледом и термосом) вопрос времени. Оно наглядно продемонстрировано в виде поезда, который, грохоча, проносится над десятилетними героями, считающими досуг на шпалах хорошим способом доказать свою храбрость (своеобразная вариация завтрака под пулями). Железный состав не раз становился символом индустриальной революции и в данном случае визуализировал неумолимую мощь двадцатого века, эпическая панорама которого и составляет основу фильма.

На фоне ожидаемых войн и революций, фашизма и коммунизма, живописных южных пейзажей и загорелых итальянских крестьян развивается история куда более тонкая и сложная - история дружбы между крестьянским сыном Ольмо, упрямым и склонным к непомерной браваде, и отпрыском аристократического семейства Альфредо, веселым, утонченным и бесконечно ищущим компромиссы. Родились они с интервалом в несколько минут - видимо, чтобы никто не усомнился в неразрывной связи их судеб. Ольмо собирает лягушек, Альфредо ест их, позвякивая столовым серебром. Ольмо проводит время в забастовках, Альфредо - в кокаиновых вечеринках.

Их миры параллельны, цели противоположны, отношения противоречивы. В какой-то момент их дружба становится почти враждой - но ее несомненное достоинство в том, что она никогда не становится равнодушием. И в финале остается тем единственным, что не было уничтожено временем.

Угнетает нездоровая, психопатическая жестокость, сосредоточенная в главном отрицательном персонаже, и обилие красных знамен. Коммунистический пафос настолько удушлив в знакомом с детства советском кино, что вызывает почти рефлекторное отторжение. Но здесь он вполне уместен. Кстати, несмотря на оный "Двадцатый век" не был показан в СССР по причине излишне, по мнению цензоров, откровенного изображения как жестокости, так и сексуальности, которое свойственно всем картинам Бертолуччи.





И разумеется, Бертолуччи не мог не показать нам этого. Иначе он не был бы Бертолуччи. ))