Полупустой трамвай. Впереди мерно покачиваются цветастые платки, венчающие головы неспешно путешествующих старушек, сзади глухо шелестит компания еле живой по случаю субботы молодежи, сбоку джентльмен в очках хмуро листает Белгазету. Чуть впереди сидит молодая дама, будто сошедшая с картины сумасшедшего импрессиониста. Вся она состоит из резких изломанных линий, небрежно нанесенных углем на ни в чем не повинный холст мира. Узкий длинный плащ подчеркивает фигуру, на светлом фоне окна четко и графично выделается прямая спина, худые резко очерченные плечи расправлены и неподвижны. Одной рукой она зябко обхватила себя за талию, другая расслабленно лежит на коленях - ладонь в кружевной перчатке, опасно острый локоть. Стриженую под каре голову украшает истертая временем шляпка, лет пятьдесят пролежавшая на неведомом мне чердаке вместе со старыми фотографиями и документами, сложенными в неопределенного цвета ридикюль.



По прибытии в пункт назначения я направился к передней двери, дабы взглянуть в лицо чердачной даме, и увидел ожидаемую черную шаль, сжатые губы и тяжеловатый для женщины подбородок. Вышел у черта на куличках в твердой уверенности, что наблюдал трамвайный фантом.