Осень шелушится, истончается и обещает со дня на день сорваться в зиму. В офисе произошло несколько безосновательных восстаний, организованных местной фрондой то ли со скуки, то ли из лени. Несколько раз на дню кто-нибудь объявляет себя эксплуатируемой жертвой антигуманного общества, творцом и поборником справедливости, загнанным в рамки жестокой цензуры, и уходит курить. Общественность смотрит на это с апатичным равнодушием, но в воздухе витает предчувствие назревающей революции. Вид у всех исключительно мученический, и я с замиранием сердца предполагаю, что сам я, будучи красноглаз и фиолетоволиц, являюсь достойным венцом этого скорбящего коллектива.

- Почему бы мне не уволиться? - спросил я вчера у Ивана. - За время моей работы в автомобильной газете автомобили так и не перестали делиться для меня всего на две категории - легковые и грузовые.

Иван, печальный и настороженный, в этот момент поглощал свой сухой корм в величественном молчании. Некоторое время он задумчиво жевал лапшу быстрого приготовления, потом поднял на меня мутные, подернутые томной поволокой глаза.

- Я полагаю, что человеку, желающему качественно отрекламировать некую вещь, лучше всего знать о ней поменьше, - меланхолично ответил он. - Тогда в рекламе больше искренности.