Все будет хорошо, если я верно организую свое сознание.

Это требует колоссальных усилий. Мне иногда кажется, я пытаюсь сжать руками бесформенный и неуправляемый поток. Но когда получается – сконцентрировать себя, направить в одну точку, спрессовать себя до момента и прочувствовать его наполненность и смысл (свою наполненность и свой смысл) – мне кажется... Я уже говорил о том, что в каждом из нас, я думаю, есть божественная искра, погребенная под грудами бессмысленного хлама. Так вот, мне кажется, будто хлам горит. Он сгорает к чертовой матери, полыхая и треща, потому что искры огнеопасны.

Через два года после возникновения в моей голове Мартина я наконец понял, что его неотъемлемая характеристика – постоянная боль. Она не бросается в глаза, потому что полностью принята и ассимилирована, как хроническое заболевание; потому что воспринимается Мартином как часть собственной личности (и даже – в какой-то мере – как ее топливо). Просто у Мартина, как у андерсеновской русалочки, есть небольшие проблемы с хождением по земле.